Пишет ksaS: А теперь ещё раз про "Вечность" - уже серьёзно.
Фига бы я взялась это смотреть, если бы не Бёрн Горман, потому что всякого хорошего несмотрено - вагон, но таки взялась. И, строго говоря, оказалось, что и без Гормана всё неплохо, хоть и недолюбливаю я Йена Гриффита (не, я не против бессмертных борцов со злом, но желательно, чтобы их звали Дункан Маклауд или, скажем, дон Хуан Санчос Рамирес, а ещё лучше - Джек Харкнесс - и если их зовут так - то пусть выныривают и выныривают нагишом из волн Гудзонского залива, а я буду смотреть), но ничего - смешной такой из него вышел бессмертный, не без обаяния, но вернёмся к Горману. Тут, сами понимаете, спойлеры, так что под кат. читать дальшеРадость мою мне отсыпали только в последней серии сезона, а до того интриговали - некий Адам, заявляющий, что он бессмертен, звонил главному герою и общал мрачным тёмным голосом (если бы смотрела по порядку, а не с конца, то стойку бы на этот голос сделала сразу - немного я всё-таки знаю настолько характерных тяжёлых сипловатых "дымных" голосов - у меня "злой" голос Бёрна всегда ассоциируется с очень старым, умным и недобрым драконом. Скажем, если бы надо было озвучивать Йевода из "Волшебника Земноморья" - так оно самое. Ну и показывали иногда намёком - буквально силуэтом. Собственно, именно так он возникает и в начале одиннадцатой - силуэт, рука (в пятой серии - перерезающая горло главгерою - но ему это, сами понимаете, пофиг), дымный голос, стремительное движение клинка. Чтобы появиться в следующий раз суетливым британцем-психотерапевтом - маленьким, сутулым, улыбчивым, прилизанным, говорящим дребезжащим тенором (это что-то невероятное, как человек владеет голосом). Бёрн здесь делает именно то, что НЕ делает Мадс Миккельсен в "Ганнибале" . Собственно, за что я и не люблю сериал "Ганнибал" - Миккельсен изначально даёт человека яркого, интересного, по-своему очаровательного, но абсолютно психованного. Он изначально пугает и морозит. А мозгоправ-Бёрн выглядит милым, безопасным и вызывающим доверие - некрасивый старомодный бритиш в потёртом кардигане, мешковатых брюках и с очками на цепочке (думаю, цепочку стырил из "Рубежа" ), славный умный дядька, с радостью готовый помочь соотечественнику. Очень заметно, насколько Бёрну нравится "классический" Ганнибал Энтони Хопкинса, умеющий быть удивительно мягко обаятельным - в мимике "доброго доктора" из "Вечности" очень много знакомого, и знакомого не по Бёрну (но за счёт совершенно иных пропорций лица это и смотрится иначе). И ты, конечно, предупреждён и знаешь, и ждёшь - и всё равно удивляешься, когда в финале он меняется и наконец-то перелинивает в чёрного голодного дракона - так, как обычно это умеет делать Бёрн - без фокусов, просто магия света, просто чуть твёрже сжатый рот, просто глаза, внезапно ставшими бесконечно старыми.
Пишет _ksa: А между прочим, сегодня не только день несчастных постканикулярных детей и заваленных букетами учителей, но и день рождения вот этой мегабыстрой ящщщерицы, невозможного Пьеро, чертова Нопэрапона - Бёрна Гормана:
Название: Мятежный путь Канон: TURN / Поворот (2014) Автор:Captain Ramon Бета: fandom Burn Gorman 2014 Размер: миди (4238 слов) Пейринг/Персонажи: Авраам Вудхалл, майор Хьюлетт, Анна Стронг, Бен Толмедж и др. Категория: джен, гет Жанр: юмор Рейтинг: PG-13 Краткое содержание: Фермер Вудхалл всецело отдается навязчивой идее освобождения деревни от британского владычества.
*** Авраам Вудхалл ругнулся и пнул ногой капусту. Нужно было что-то делать — что именно, он пока не знал, но с каждым днем свободы в деревушке становилось меньше: старый ренегат, судья Вудхалл — по совместительству, отец, — продался оккупантам-бриттам, жена была не в помощь, сын — младенцем, а односельчане — стадом граждански бессознательных ослов. Призрак несчастной демократии, попранной и оскверненной кликой майора, все являлся ему в снах, мешая спать и выгоняя на отравленный присутствием британцев воздух. Родная грядка, и та была бессильна подарить ему спокойствие: засев, прополка и продажа овощей вмиг растеряли романтичный ореол, став оправданием постыдного бездействия. Подняв кочан, Эб повертел его в руках и оглядел при свете полнолуния: глупое выражение капустного листа напомнило физиономию Симко, который всех обижал, не слушался майора и, в целом, вел себя, как свин. Гнев и отчаянье нахлынули на фермера удушливой волной — сдавив кочан, Эб испустил вопль раненой форели и швырнул капусту прочь, после чего рухнул лицом в сырую землю и зарыдал. Британская империя была большой угрозой: он знал об этом с малых лет, а если и не знал, то чувствовал — заморская родня все время презирала его, хотела отобрать права и вольности, поработить и опорочить. Что же! наконец ей это удалось!.. Пряча багровое от ярости лицо среди грядковой грязи, молодой Вудхалл задумался о судьбах всей страны и, в частности, деревни, воспитавшей в нем борца и патриота. День за днем, выслушивая мелодичный хрип свиней и засыпая на сенном стоге в окружении щемящих сердце ароматов хлева, — презирая импорт и потребляя в пищу местный плод, — он возмужал, набрался убеждений и был готов пустить их в ход. Лютая ненависть к британскому монарху, его режиму гегемона и гадким щупальцам, которые тот много лет тянул в Америку по днищу океана, требовала мести — запоминающейся, яркой, способной возвратить британцам стыд и совесть. Что сделал бы Бен Толмедж? Как поступил?.. Задумчиво почесывая сначала лоб, затем — затылок, после — шею, взволнованный и возбужденный Эб уселся среди капустной поросли и попытался думать, но был уж слишком зол и бросил тщетную затею. Симко хотелось выпороть кнутом — отца-приспособленца бросить в карцер — майору показать, что власть его висит на жалкой соломинке, которую демократичные потомки первых колонистов, садившихся на скалы Плимута, в два счета разжуют. Первые призраки желаемого плана вдруг охватили его холодом и дрожью: конечно же! майор есть ключ к негодной обороне британского оплота! Бен, окажись он на его нынешнем месте — грядке, разумеется, — уж точно бы нашел, в какой замок вставить британца и повернуть так, чтобы снова открыть свободу для деревни! Вдохновленный свежей идеей, Эб тотчас же возжелал делиться ею с Энн — кровь так и забурлила в его американских жилах: ворвавшись в дом и натянув штаны поверх ночной рубашки, он выскочил через открытое окно и бросился к сараю с верною телегой. Скорей в таверну!..
*** Анна Стронг вальяжно растянулась на холодной и пустой кровати, меланхолически оглядывая контуры заманчивого бюста, со времени ареста мужа не знавшего любви. Британский офицер, вселившийся на ее площадь, был вульгарно равнодушен к ее прелестям и случаю, когда она пришла к нему за ночником, при этом позабыв одеться. Другие обитатели деревни питали к ней неодобрение и часто напивались у нее в кредит, выбить который бы не смог и сам Симко, не пожалевший предложить ей кое-что на выходных, но этой ночью наступила лишь среда. Горькие думы разогнало ржание коня — истошный стук колес утих под ее окнами, сменившись грохотом смелых ударов в дверь: немного сомневаясь, стоит ли набросить нечто из одежды, Энн все же подхватила легкий халат, чуть повязала пояс и, слетая по узкой деревянной лестнице на крыльях ожиданий и надежд, сняла засов. Сияние полной луны, к ее секретному восторгу, осветило Эба Вудхалла, молодого и горячего хозяина капусты: фермер был взмылен и нетерпелив, едва удерживая на местах штаны, сползающие от волнения. — Я сочинил нам план!.. — провозгласил он, ринувшись мимо нее во мрак прихожей, взбежав по лестнице и пылко ворвавшись в спальню. Энн, томно закусив губу из-за палящего дыхания, мгновение назад коснувшегося шеи, метнулась вслед за ним и прикорнула на коленях фермера, заняв необходимую позицию. — Мой план, — захлебываясь энтузиазмом, пояснил Вудхалл, — о том, как мы поможем нашей деревне в политической борьбе!.. Лицо владелицы таверны мигом утратило все краски, сделавшись мрачным и кислым. — Мы, — вдохновенно продолжал Вудхалл, — напишем на британском штабе «Георг — дурак!» и будем прыгать и кричать, обругивать мимо проходящих офицеров! Именно так мы отомстим тирану и утвердим свое стремление к свободе! — Ах, ах! Как будто он читает! — огрызнулась недовольная девица. — Это слабое звено моего плана, — пристыжено сознался Эб. Покинув прежние редуты, миссис Стронг разочарованно вернулась на кровать и возлегла на охладевший бок, готовясь выслушать очередные повстанческие бредни, которыми ее снабжал еще покойный, а, возможно, лишь арестованный, супруг. — Я размышлял в капусте, — доверительно поведал Эб, не обратив внимание на ножку, весьма некстати обнажившуюся по задумке спутницы. — Вина Георга и его режима непреложна: он не мог, не захотел понять, что мы хотим копаться в грядке сами, не привлекая для того британский плуг! Все, что британское, нам чуждо, хотя мы в некотором смысле и они, а они — мы! Однако времена межокеанской дружбы безнадежно ушли в прошлое! Предки наших потомков пламенно сражались за свободу с демократией против британцев на борту «Мейфлауэр» и «Спидуэл»: мы, не отравленные идеей империализма, должны поднять на них новое знамя! — Ах, небеса, какая «демократия»?.. — вконец поникнув духом, объявила Энн. — Где, уж прости прощения, ты подцепил это словцо?.. На лбу Вудхалла проступила борозда крупной морщины. — Демократия, — вдумчиво пояснил он, набрав воздуха в гордую грудь, — это почти свобода, а свобода — нечто в духе демократии. В общем, это — то, что отобрали у нас майор и его клика: теперь нам нужно сочинить свою идею, за которую мы и пойдем бороться! Я не сочинил ее пока, но Бен, когда вернется из лесов, нам подсобит... Владелица таверны, не вполне желая слушать, что еще ей скажет гость, объяла его нежными руками и, проскользнув под одеяния, призывно пощекотала фермера, заметив: — Эб... нельзя ли демократии чуть обождать? Мне так печально, одиноко среди пьяниц, брани, кружек — сосед-британец отвратительно себя ведет, а больше никого и не осталось: впрочем, ты бы мог помочь... — Как я могу помочь? — послушно уточнил Вудхалл. — Взять меня! — пылко вскрикнула девица. — Куда? Ночь на дворе! — Ах, Эб!.. Я бы хотела, чтобы ты сделал со мной все то же, что с женой! Вспомни — ты ведь отец младенца! Честное, открытое лицо пришлого фермера немного помрачнело мороком воспоминаний, после чего внезапно прояснилось. — Нет! — грянул он, вскочив и потеряв штаны. — План — первым делом, развлечения — потом! — Ох, — объявила Энн. — Давай же сочиним твой план. — Необходимо устранить майора, — доверительно поведал Эб, нагнувшись за утерянной одеждой. — Он мешает нам освободиться из плена щупалец и снова стать такой деревней, которую я знаю и люблю. Как можно это сделать? — Уж не знаю, — легкомысленно зевнула миссис Стронг. — Мой муж ночами бредил о засадах, в которые хотел заманивать британских офицеров, — подойдет?.. — Отлично! — возбудился Эб, исполнившись тяги к атаке. — Вот что я придумал: у подножия холма, где вражий штаб, мы разместим мою телегу! Я украду из дома пистолет и спрячусь с того бока, который ближе к нашей деревне, — ты устроишься внутри и будешь отвлекать вторженца-бритта! Как только Хьюлетт отвлечется, я выскочу из-за телеги и всажу ему в лоб пулю! Или не в лоб — как тебе план? Энн, загнанная в угол ложа одиночеством, была готова соглашаться на все, что посулило бы внимание мужчины, — лишь заметив: — Каким же образом мне «отвлекать»? — Об этом я не думал, — пояснил Вудхалл, чья голова едва не разболелась от стратегий. — Ты можешь предложить ему капусту. — Фи! — бросила девица, разметав пышные кудри. — Всем известно, что майор питается одним бифштексом и печеньем! Твоя гнилая кочерыжка ему даром не нужна! — Тогда не знаю, — удрученно буркнул Эб. — Что еще можно предложить?.. — Ах, неужели нечего?.. — пристрастно протянула Энн, скользнув мизинцем вдоль изгиба ее бюста. — Положим, я могла бы нарядиться в новоприбывший корсет, выждать британскую лягушку и спросить: «Майор — как вам корсет?..» Держу пари, вопрос оставит его беззащитным! — Прекрасно! — поддержал Вудхалл и, к вящему неудовольствию девицы, метнулся прочь. — Куда же ты?.. — ахнула Энн. — Я должен выкрасть пистолет! — Сейчас?.. — Прямо сейчас! Печально проводив несущуюся вдаль стрелу патриотизма, хозяйка заведения и спальни уткнулась носиком в подушку и горько возрыдала. Плану — быть!..
*** Измерив штаб нелегким шагом, майор Хьюлетт страдальчески вздохнул и отложил «Ричарда III» на погребенный под бумагами, доносами и прочей волокитой стол. Бледные, тонкие лучи полуденного солнца несмело пробивались сквозь щели в ставнях, запертых на время ежедневного урока, которому мешали дети-сорванцы, пачкая стекла неумытыми носами, и хорошо, если не тем, с чем малыши в далекой Англии приучены бороться чистым платком. Беды, превратности, несчастья легли на плечи командира гарнизона тяжким грузом, отнимая и без того редкий досуг, который он растрачивал на упражнения в Шекспире с единственным достойным «барда» учеником: все остальное приносило лишь страдания и муки, отражаясь омутом печали в темных очах и побуждая не раз пустить запятнанные пальцы в густую шевелюру парика с косичкой. Со времени прибытия в деревню он, майор, не отступал от исполнения первейшего долга британца на земле колонии, а именно — привить аборигенам понятие насчет цивилизации и пояснить, что в пять часов необходимо пить чай, а не захлебываться виски, и не пренебрегать вечерней водной процедурой после работы в поле. Поселенцы, которых он старался регулярно собирать и все им пояснять, глядели на него враждебно, дулись, отпускали шутки, тем самым вводя в бешенство и без того проблемного Симко, — всячески дав понять, что на американский континент их предки прибыли ради подобной жизни, а потомки в другой ни капли не нуждаются. Одним бесславным днем, когда нерасторопный увалень вдруг обронил британский флаг при водружении на дворовой флагшток, толпа селян зашлась неэстетичным смехом, однако, схваченная и доставленная в штаб, не могла дать и одного вменяемого пояснения насчет причин веселья, так удручив майора, что весь следующий день он мучился мигренью, тщетно вопрошая самого себя, как сладить с непокорной нацией, не посрамив педагогических традиций его семьи. Что скажет матушка? — трагично убивался он, осматривая миниатюру, которую всегда носил у сердца, вместе с портретом короля, — как вынести удар по чести офицерства, бесстыдно попранной нонконформистами?.. Не находя ответ ни в трепетно хранимом воинском уставе, ни в глазах селян, вечно подернутых спиртною пеленой, майор день ото дня бледнел, худел, терял слова, беспомощно поглядывал на пушки, — лишь силой дисциплины, которую ему привил отец, удерживаясь от того, чтобы предать словесные увещевания в пользу, возможно, более весомых доводов, которые, как может статься, были бы доступнее. Жестким приказом запретив уныние, майор вздернул повешенный некстати нос, расправил плечи, прошагал к оставленному томику, раскрыл его на месте чтения, откашлялся и поэтично продекламировал: — В груди забилась тысяча сердец. Вперед знамена — и врага разите! Старинный наш пароль, «святой Георг»... На этом месте декламации британский офицер прервался, выхватил платочек из рукава мундира и тихонько всхлипнул. Наполненный слезою взгляд с высоким трепетом метнулся к слушателю — белоснежный конь, отрада его помыслов, кивнул очаровательной и умной головой, тем самым показав, что понимает все горести хозяина, плененного в глуши, где книгами владел один судья, и то всецело посвященными вопросам юриспруденции. Обняв питомца и любовно потрепав за ушком, Хьюлетт вновь оставил том и, сверившись с карманными часами, убедился, что время клонится к обеду, принимать который он был способен за единственным столом — судьи, — покрытым чистой, отутюженною скатертью. Определив на место треуголку и проверив, опрятно ли повязана косичка, майор прошествовал наружу, где вытянулись постовые и развевался флаг: неброско оглядев черту могильных плит, которыми солдаты по приказу — и с вымученной кооперацией судьи — наладили их гарнизон, он одобрительно отбросил край черного плаща и, не спеша, спустился по тропинке, мучимый предчувствием очередного лицезрения отпрыска старшего Вудхалла, который, не так давно явившись в дом, сунул измазанную невесть чем руку в печенье и унес внушительную часть, а остальное майор побрезговал употребить и оттого был грустен, отгоняя сердобольного судью, который его увещевал, что выговорил сына и все протер. Меланхолические помыслы прервались сами собой, как только Хьюлетт увидал телегу, загородившую тропу для пешеходов, плакальщиц и вымогателей, спешивших к нему каждый день: знававший виды пегий конь выглядел гадко, неопрятно, внушая отторжение и грусть, — контрасты с ним являла владелица таверны, Анна Стронг, усевшись в кузове среди пропавших кочанов и разметив обе ладони на талии, необычайно узкой для ее привычных форм. — Сударыня! — приветствовал майор, приподнимая треуголку и непременно щелкнув каблуками. — Майор, — картинно возвестила барышня, — как вам корсет? Застигнутый врасплох, майор прищурился, чуть дернул краешком губы и вежливо заметил: — Прошу простить... ваша сентенция, к несчастью, была бессильна овладеть моим вниманием в той мере, дабы... — Как вам корсет?.. Худые щеки Хьюлетта залил багрянец — лоб сверкнул мгновенным потом, а в темных, опечаленных очах застыло выражение тихого ужаса. Все вышеприведенное случилось потому, что Энн, внезапно совершив падение в моральной плоскости, нагнулась к нему грудью, в силу чего пышные формы чуть не покинули чрезмерно низкий вырез платья, застыв на грани невозможного. Дар речи изменил майору — пошатнувшись и теряя чужую почву под ногами, он подался вперед, к телеге, дабы ухватиться за нее и вовремя успеть обзавестись флакончиком с нашатырем, когда невесть откуда и с дичайшим криком: — Умри немедленно!.. — явился измазанный в грязи до полной неузнаваемости янки, пальнул в него из пистолета и был таков. Сердце майора совершило неожиданной силы прыжок и приземлилось так неловко, что весь мир — точнее, подотчетная ему деревня — померк среди внезапного тумана: вопли пугливой лошади и стук копыт смешались с уходящею опорой, за которую он все пытался ухватиться, пока из неизведанных высот ему не помогла рука, тянувшая его в то время, как он сам старался поспевать за откатившейся телегой. После был смрад капустных кочанов, синее небо, опороченное одиноким облачком, — и забытье. Что будет дальше?..
*** Конь Вудхалла, истекая десятым мылом и надрывно дергая ногой, стоял в упряжке, так и не дождавшись желанной воли. Дело проходило в первом же сарае, который был открыт и где он схоронился от вспышек, шума, грохота — словом, всего, чем одарил его хозяин: по совпадению, сооружение располагалось близ таверны, где был задуман заговор, увенчанный недавним покушением на жизнь и честь майора, в котором бедное животное сыграло свою роль, пусть и безмолвную. Страдания коня были, однако, не замечены виновником дерзкого плана, приходившим в себя посреди сена, куда он был затащен после снятия с телеги: коснувшись охладелого лба перепачканной ладонью, Хьюлетт дрогнул ресницами, зажмурился, пытаясь разогнать дымку тумана, и прискорбно заметил над собой древесный потолок, а вокруг — сено, отсыревшее и неопрятное: укол мучительного отторжения подобной обстановки заставил его попытаться приподняться, однако локоть не желал держать весь груз ушибленного тела. Глубокие глаза майора окрасились беспомощной тоской: сердце забилось все слабее, предвкушая скорую кончину, встретить которую он был всегда готов, — смирившись с неизбежным, Хьюлетт решил извлечь носимый на груди портрет любезной матушки и распрощаться с ней, однако обнаружил, что мундир с жилетом странным образом исчезли, а отсутствие нашейного платка некстати обнажало распахнутый ворот рубашки, который он немедленно спешил прикрыть. Едва осилив нервное волнение, майор напряг оставшуюся бдительность и разглядел невдалеке силуэт женщины, являвшейся все прежней миссис Стронг. — В меня стреляли?.. — хрипло и тревожно осведомился он. — А как вы думали! Такое нынче время! — откликнулась девица, методично поплевывая на рукав и растирая гадкое пятно. — Я, будет вам известно, многое могла бы рассказать о вашем офицере, ко мне заселенном, — порою так и хочется влепить ему сковородой! Представьте, если бы я вам влепила, — какой прок?.. Вы — командир, вам не сковорода нужна, а пуля! — Я ранен?.. — едва слышно проговорил майор. — Почем мне знать? Не видите, я занята! Оставленный без понимания и помощи, майор горько ощупал грудь и нехотя пошевелил руками и ногами, внезапно убедившись в собственной сохранности, которая его порядком воодушевила. Под ребрами, однако, чувствовалась боль — исправив положение верного парика и отряхнувшись от соломы, Хьюлетт уверился, что спутница его не наблюдает, и приподнял рубашку, обнаружив на боках большие синяки, заслуженные в скачущей телеге. — Ах, майор!.. Неоспоримо подозрительные нотки в чужом голосе заставили его вернуть рубашке целомудрие и спешно обернуться к миссис Стронг. Та, позабыв насчет запятнанного платья, тяжко дышала и немного закусила ноготь, одаривая Хьюлетта такими взглядами, что воля к речи офицера не допустила иной защиты, кроме подвернувшегося книжного: — Не милостивы были вы со мной... — О чем вы? — Прошу простить! Я, вероятно, вас смутил желанием сыскать увечья, не подумав скрыть постыдное... — Ах! — рассмеялась Энн. — Вы не спешите ронять саблю — я девушка замужняя, за тем, кого вы отослали невесть куда, и очень уж соскучилась по зрелищу мужчины! Ищите все, что вы хотели, — не мешаю! Хьюлетт, однако, придержал рубашку, чтобы и вида тощих боков не оказалось перед взором невольной спутницы, и стратегически отполз поближе к стогу, весьма разумно рассудив, что так будет вернее. Отслеживая тайные маневры, миссис Стронг устало закатила очи к потолку и, наконец решив попрать все сантименты, осуществила марш-бросок, самым скандальным образом усевшись на майора, — едва не породнившегося цветом лица с напудренным служебным париком, — и без особенных попыток объяснения вцепилась в него ноготками. — Как можно!.. — задохнулся Хьюлетт, на миг забыв о безупречной вежливости, предписанной суровой честью офицера при общении с прекрасным полом. — Вы, дорогой, — заметила владелица таверны, все выворачивая тело британца из рубашки, — ведете себя так, как будто бы впервые видите на себе женщину! Достаточно вашего ханжества — лишили меня мужа и всего, чем он меня снабжал: вот и расплачивайтесь по-хорошему! — Позвольте... — Все вам разрешаю! Меня не так уж просто удивить! — Простите... — ослабев духом и волей, проговорил плененный в безнадежной позиции майор. — Я... так сказать... не окончательно уверен... — Ваши сомнения видала я в гробу! Не медля с окончательною фазою атаки, миссис Стронг покрыла шею, а затем и грудь майора очередью страстных поцелуев, — против чего броня моральности еще имела шансы устоять, — однако после, к ужасу и острой растерянности Хьюлетта, вдруг запустила руку в самые охраняемые области британского протектората. — Вот Кларенс... дорого... за это платит... — прохрипел майор, бросив последние силенки на защиту важнейших точек. Лицо монарха всплыло среди слез, невольно навернувшихся на тлеющие горьким отчаяньем глаза: глава империи глядел на него строго, отчитывая, укоряя, отпуская колкие шуточки насчет того, что, дескать, Хьюлетт был не способен удержать доверенный ему рубеж. Спустя мгновения страданий, когда преданность багряному мундиру и далекой родине боролась в нем с соображениями, коих не чужд мужчина в цвете лет, майор был вынужден признать капитуляцию перед суровым ультиматумом природы. Энн, ощутив подвижки в их совместном предприятии, без промедлений изогнулась, помогая найти брешь в обороне ее форта, и вожделенно прошептала: — Моя лягушенька!.. Как вас зовут? — Ричард... сударыня... — Ах, Ричард!.. Предстоял нелегкий бой!
*** — Он здесь! — торжественно заверил Эб, собрав вокруг всех трезвых и неравнодушных жителей деревни. — Откуда тебе знать?.. — прокаркал голос из толпы. — Друзья! Я отыскал телегу по следам капусты! Она летела на дорогу и бесспорно указала на сарай! — Ну ладно! Говори! Взобравшись на пустую бочку, молодой Вудхалл глубокомысленно помял в испачканных порохом пальцах края жилетки и, сообщив слегка умытому лицу вид солидарный и солидный, начал речь: — Односельчане! Тунеядцы! Патриоты! Мы собрались на пятачке у этого строения, чтобы нам раз и навсегда понять, что мы хотим от будущей борьбы! Немало пар потухших глаз следили за оратором со всей сонной серьезностью. Расправив статную осанку американца, Эб вытянул перед собою руку и звонким голосом, отточенным на помыкании коровами, провозгласил: — Село в опасности! Над нами дуют вихри, несущие порабощение и гнет! Виной наших несчастий, как сейчас, так и два, три, четыре века тому назад одно — правление британцев! — Экая чушь! — провозгласили из толпы. — Нам и при них неплохо жить! — Кто произнес сейчас слова измены?.. Толпа молчала, надуваясь щетинистыми лицами, — прощупав деревенский сброд орлиным взором, Эб скрестил на груди руки и продолжил: — Уважаемые ренегаты! Не время вам вносить в ряды раскол! Вместе мы — сила, в одиночку мы — никто! — Да мы и так никто! — хрюкнул источник гадкого непослушания. — Вранье и ложь! Такие мысли вбили в ваши пустые головы злодеи-бритты, не признав нас вольной и свободно любивой нацией! Разве не мы в прошлом году взрастили лучший кочан на всем восточном побережье?.. Вспомните ярмарку! Чувствуйте гордость! Вы ее чувствуете?.. — Да-а... — меланхолично протянуло сборище. — Отлично! — Что нам делать?.. — Скорее оказать британцам боевой отпор!.. — Ты извини, конечно, — намекнули из толпы, — Вудхалл, но как же мы намнем бока всем этим бриттам, коли они опасны и с оружием?.. — Нам подсобят Испания и Франция! Мы обратимся к ним за деньгами на наши сраженческие нужды! — Тебе они дадут! — расхохотался некто. — Как раньше помогали, так и сейчас помогут! — убежденно заметил Эб. — Им очень хочется в нас влиться и скорее помогать!.. Вернувшись к бедам дня насущного: отнять разбитое британцами корыто и вернуть к нему нашу свинью поможет скорая расправа с избежавшим пули возмездия майором! Подлец и лжец! Наместник тирании! Унижатель народного достоинства и раскрадатель всех богатств нашей земли! Необходимо его сбросить — тогда мы сможем наконец дышать парами демократии! — Все верно!.. — поддержал стихийный плебисцит. — Как мы поступим с недостойным ставленником короля Георга? — пылко осведомился Эб. — Открыть ворота и пинка ему! — Нет-нет! Все это недостаточно демократично! Мы с вами ведь стоим перед лицом всего большого мира, его прессы, и обязаны составить месть такую, чтобы о ней хотелось прочитать — тем, кто умеет среди нас читать! Кто выдумает план?.. Собравшихся объяла тишина, тревожная и мертвая: по знакам и симптомам уяснив, что помощи ждать нечего, стратег всего селения задумался на нищую минуту — и вдруг ликующе вскричал: — Как мы поступим — так, как с нами было! Нам срочно нужен доброволец! — А для чего?.. — несмело вопросили из толпы. — Чтобы отнять у обороны штаба могильный памятник, который утащили бритты, и при посильной его помощи жестоко покарать майора! Кто нам поможет? Кто готов?.. Добрую четверть часа после предложения односельчане ссорились, ругались, подбрасывали множество мелких монет, пока не отыскалась жертва доброй воли, тотчас же снаряженная лопатой для самозащиты, хлопками по спине и ярким воодушевлением от Эба, который, проводив бледнеющего патриота, остался на бочонке нести дозор. Посланец возвратился по прошествии негоже скромного количества минут, прискорбно волоча лопату и без памятника. — Что такое?.. — негодующе вскричал Вудхалл. — Ты был у штаба?.. — Был! — трагично огрызнулся посланный, стирая слезы рукавом. — Что было дальше? — Меня унизил, оскорбил Симко!.. — Что он сказал тебе? — Не буду говорить! — Вражье отродье!.. Друзья! Немедленно схватить Симко, связать и сунуть в его глумливый рот наше, американское, гнилое яблоко! — А если не найдем гнилого?.. — пискнули из толпы. — Деревне не сдалась ваша халатность! Готовы ли вы отыскать гнилое — ради победы демократии?.. Кто с нами, тот пускай воскликнет «мы!» — Мы!.. — Вместе! Хором! Я не вижу ваших слов! С минуту-две толпа кричала все известные местоимения, после чего нестройными рядами отправилась на поиски британца, попутно выворачивая ветхие карманы в поисках огрызков. Любезно проводив проснувшийся американский дух, Вудхалл на время бросил постамент и обзавелся свежим, румяным яблоком, которое надрывно грыз, пока вернувшаяся деревенщина не принесла и камень и Симко, повязанного длинной веревкой и успокоенного фруктом. Демократично пнув британца под ребро, Эб наказал поднести лестницу и поднимать плиту наверх, так пояснив свое намеренье: — Кара должна обрушиться на голову майора! Борцы! Не унывать! Плита продавит крышу!.. Багровея и потея, натужась и ругаясь, сельский люд под чутким руководством Эба водрузил плиту на самый край хлипких дощечек, покрывавших оплот империи. Вновь занявший важнейший пост на бочке Эб широким жестом придержал порыв и, взяв на себя речь, провозгласил: — Настал час торжества свободы! Дороги вниз по лестнице нам нет! Ничтожный акт возмездия станет началом грозной лавины! Бурной стремнины! — Старой конины! — саркастически заметил прогрызший яблоко Симко. — Что там такое! — грянул Эб. — Друзья внизу: стреножить ирода! Не позволять произносить слова! Соратники вверху: не вижу среди ваших лиц необходимой радости победы! Всем ликовать! Бросай плиту!.. Нестройный вой и гвалт сопроводили выброс орудия, по предсказанию пробившего крышу сарая и приземлившегося посреди сумрачных недр, в которые тотчас же хлынул сдержанный свет солнца. Что же увидели борцы?..
*** Бен Толмедж в нетерпении жевал иссохшую травинку. Отряд лесов, лощин, болот, который он собрал для марш-броска в родное поселение с высокой целью вбить в британца штык демократии, засел среди убогой рощицы близ вражеского штаба и ожидал момент для наступления, который, впрочем, все не шел. Исполненные бдительности колонисты, восставшие против режима, мирно храпели на камнях, резались в карты и искали блох: подзорная труба, которую пользовал Бен, не сообщала о лучах свободы, готовых вырваться из окон хибар и прочих деревенских заведений, — вопреки секретному посланию Вудхалла, объявившего, что около полудня власть майора будет сброшена. Среди могил, служивших обороной для британских пушек, расхаживал один Симко, которому все не терпелось учинить бедлам: без видимого стратегического вдохновения следя за тем, как гадкий капитан дает отпор какому-то ослу, пришедшему под штаб с лопатой, Бен зевнул и нехотя подумал насчет того, какими шифрами он вечером покроет Эба, — когда на горизонте скромного холма явилась толпа селян, настроенных патриотично, и после броской перебранки с разъярившимся Симко связала его путами и невесть из каких соображений, а, может, и в отсутствии подобных, закупорила рот бритта неопрятным яблоком. Сигнал был подан — растолкав ближайшего борца мушкетом, Толмедж провозгласил повстанческий призыв и приказал распустить знамя, которое всем заболотным боевым отрядам предписал Джордж Вашингтон. — Не мешкай! — распалялся Бен, пиная сапогом соратников. — Победа близко!.. Застегнись!.. Выплюни пуговицу!.. Сбитые ратным строем обитатели лесов грозно метнулись к штабу, от которого, в отсутствии руководящей длани, все отдалялись англичане, гонимые прочь то ли видом атакующей толпы, то ли сопутствующим ароматом жизни полевой. Часть наступающих по ходу свернула в сторону таверны — другая часть, которая все же ворвалась в штаб, стала кричать, бить импортную мебель, расколачивать двери и окна, чем напугала до смерти последнего защитника поста — майорского коня, косившего на них большим и ошалелым глазом. Толмедж, геройски растоптав пожитки Хьюлетта, чуть поостыл от пыла тяжкого сражения и обратил на живность все тактические мысли: словно почуяв от него неладное, так и витавшее в отравленном свободой воздухе, конь взвился на дыбы и, драматически заржав, осуществил спешный побег. — Коня мне этого! — возопил Бен, одним порывом обнажая саблю. — Бочонок виски за коня! Впер-ред!.. Волна неудержимой демократии немедленно оставила разбитый штаб и схлынула с холма, преследуя любимца Хьюлетта вдоль главной деревенской улицы. На самом острие атаки неудержимо мчался Толмедж, скача через помои, лужи и бродячих кур, отметивших событие единодушным патриотическим кудахтаньем, — шум также породил явление в воротах осажденного сарая разгоряченного и пораженного майора, прикрывшего известный непорядок в гардеробе черным плащом. Завидев лучшего ученика на всем американском континенте, гонимого оравою бунтовщиков, премного побледневший Хьюлетт возвестил: — Серри! Спасайся!.. — и бросился вслед за повстанцами, бежавшими за Толмеджом, который гнался за конем. Оставшись в одиночестве, вождь деревенского восстания Вудхалл расправил гордую грудь фермера, победно оглядел окрестности вместе с таверной, где велась битва со змием, весьма коварно набросавшим вокруг борцов спиртные кольца, — и вдруг подметил Энн, неспешно поправлявшую сбитое платье и пылавшую свежим румянцем щек. Припомнив полуночный разговор и подготовившись исполнить обещание, он взялся за штаны — но своенравная сообщница взглянула на него насмешливо и удалилась прочь, по воле сердца отвергая призрак свободы в пользу алого мундира.
Major Impact: Interview with Turn 's Burn Gorman Автор: Steve Eramo (Стив Фрамо) критик. Перевод: _ksa Оригинал: ссылка.
В жизни есть два неоспоримых факта - смерть и налоги. Именно последнее, а, точнее, отказ американцев платить британскому парламенту по их мнению незаконные налоги и было тем, что в конечном итоге спровоцировало Войну за независимость. Естественно, король Георг III был не в восторге от поведения патриотов, и отправил войска, чтобы разобраться с ситуацией. Возвращаясь в 1776 год, новый AMC TV сериал "Поворот", рассказывает о "Culper Ring" - невероятной шпионской сети, помогавшей генералу Джорджу Вашингтону в победе над красными мундирами. Бёрн Горман играет роль майора Хьюлетта - одного из британских офицеров, отправленных в колонии для выполнения приказов короля Георга. "Как солдат короля он обязан подчиняться приказам, но его дело не является лёгким или популярным", - рассказывает Горман.
читать дальше"То, что я пытался играть в Хьюлетте - гордеца, верящего в своё социальное превосходство над колонистами, но пытающегося правильно поступать, - говорит актёр, - По сути, мой герой - менеджер среднего звена, который просто хочет хорошо делать свою работу. Конечно, Хьюлетт - человек узких взглядов, он считает предателем любого, сомневающегося в словах монарха и его пугает нарастающее вокруг ощущение грядущего хаоса. Из-за этого он несколько параноидально ожидает, что всё пойдёт наперекосяк, и, опять же - он хочет поступать как должно во что бы это ни стало - все эти вещи вызывают во мне - как в актёре - отклик. У Хьюлетта есть мощные внутренние ценности, за которые здорово зацепиться, чтобы глубже понять тот характер, который играешь". "Играть персонажей с изъяном - это всегда сложнее, а в этом парне есть трещина. Хьюлетт не замечает того, что творится под самым носом и поблизости, но он чувствует надвигающуюся угрозу. Думаю, что по мере развития событий в "Повороте" мой герой станет гораздо более параноидальным и готовым к сражению - будь то физическая или интеллектуальная борьба. От эпизода к эпизоду ставки будут повышаться, пока мы наконец-то не увидим его действительно вышедшим вперёд и использующим свои боевые навыки. При этом понимание того, что он находится среди людей, не желающих, чтобы он здесь был, всё растёт и растёт и это, вместе с лихо закрученной интригой специфической лояльностью превращает историю в такую занятную поездку на американских горках... По крайней мере, для меня было так и я надеюсь, что для зрителей это тоже верно". ........................................................................................ Горман, называющий себя историком-любителем и имеющий и американские и британские корни, подключился к "Повороту", едва узнав о сериале. "Фактически я родился и вырос в Лос-Анджелесе и вернулся в Лондон вместе с семьёй когда мне было шесть или семь лет, - уточняет он, - я был в Лос-Анджелесе во время пилотного сезона, и мои агенты подсунули меня "Повороту". Я получил пилотный сценарий, и он оказался одним из лучших сценариев, которые я читал. От начала и до конца эта история была полной, насыщенной и интересной и просто спрыгивала со страниц, так что я был очень настроен в этом поучаствовать. Я встретился с Грегом Сильверстейном (исполнительный продюсер и сценарист) и с Барри Джозефсоном (исполнительный продюсер) и Рупертом Уайттом (директор пилотной серии), и с этого многое началось. Я ощутил настоящее родство с этой ролью, мне захотелось сделать с ней что-то интересное, и я действительно рад, что в конечном итоге всё получилось". "Я просто помешан на истории, и особенно люблю этот период около 1776 года и позже. Ведь это основание новой Утопии, отказ от оков монархии, что, я думаю, довольно благородное дело. Мне было интересно заниматься исследованием ядра этой группы, в котором все знали друг друга с самого детства. Они были невероятно эффективной шпионской организацией, потому-то эта история и рассказывается только сейчас. Это не было известно до 1930 года, пока не была обнаружена переписка между генералом Вашингтоном и одним из шпионов и история "Culper Ring" не вышла на передний план. Дело в том, что я люблю читать о героях. Эти ребята и были героями, работавшими под огромным давлением и с очень маленькими ресурсами, и я думаю, именно потому я так рад, что эта ранее неизвестная история о первой шпионской сети в Америке наконец-то рассказывается". .................................................................................................................................................. Майор Хьюлетт командует британским гарнизоном в городке Сетокет (Лонг-Айленд), и в первый раз мы видим его в пилотной серии "Поворота", когда он разбирается с дисциплинарной проблемой, в которую вовлечён один из его офицеров. Хотя всё это события давних времён, Горман с первого дня работы почувствовал себя в этой роли как дома. "Ну, слава богу, они наняли настоящих мастеров своего дела, - восторгается актёр, - В первую очередь я познакомился с Донной Заковски - художником по костюмам. Она работала в "Джоне Адамсе" (минисериал 2008 г.) и была полностью в курсе этого периода и всех деталей. Для актёра возможность оказаться рядом с кем-то, кто точно знает, как всё должно выглядеть, сразу даёт ощущение безопасности. Костюм поможет вам найти осанку и манеру поведения вашего героя. А я там в парике, а парик это такая бестия, которая сразу утаскивает тебя вспять по времени, к тому, как это должно быть". "В свой первый день работы в "Повороте" я получил немалое удовольствие от облачения в костюм. Второй день меня снимали в одном помещении с лошадью. Я этого никогда раньше не делал. Дело в том, что когда британские войска занимали эти маленькие города, они иногда устраивали конюшни в церквях и разных других зданиях. Для меня это был новый интересный опыт и возможность побольше узнать об этих красивых созданиях, потому что Хьюлетт близко общается со своим конём. Можно сказать, что он довольно одинокий человек, - шутит актёр, - так что на второй день мы здорово поработали с этим животным". ............................................................................................................................................ "Когда англичане установили контроль над городом, офицеры и прочие их люди выбирали лучшее жильё, в том числе и частные дома, и занимали их. Майор Хьюлетт выбрал в качестве дома резиденцию местного судьи и бизнесмена Ричарда Вудхолла (Кевин Макнелли). Несмотря на войну, идущую вокруг них на земле Америки, этот выбор, кажется, абсолютно устраивает обе стороны. "Мне нравится думать об этом как о чем-то вроде ситуации со "странной парочкой", - говорит Горман. Майор Хьюлетт поселился в доме Ричарда Вудхолла, он там живёт, пьёт вино, ест его еду, как делали и прочие британские военные. Они занимали лучшие дома, и получается, что Хьюлетт что-то вроде кукушонка в гнезде, но я считаю, что он видит в Ричарде родственную душу. Он - человек. живущий в захолустье, но много знающий о литературе, искусстве и природе, и мой герой рад, что может с ним цитировать Шекспира и Гомера. Вы увидите, как за несколько недель их отношения осложняются, так как майор просит от Ричарда сделать ряд скандальных вещей. В одном из эпизодов, Хьюлетт требует от Ричарда сделать нечто, что может восстановить против него весь городок. Так что отношения становятся всё более и более напряжёнными, но мой персонаж видит в Ричарде что-то вроде союзника. Хьюлетт знает, что он лоялен и нанего можно положиться. Здесь, конечно, помогло и то, что мы с Кевином всерьёз дружим. Он такой потрясающий парень с которым здорово работать, и я чувствую, что это помогло сыграть дружеские отношения наших героев". ................................................................................................................................................ "Одновременно с Ричардом Вудхоллом, который полезен майору Хьюлетту в некоторых случаях, есть и другие касающиеся войны вопросы, требующие более коварных и менее интеллигентных рук. В таких ситуациях он обращается к кому-то вроде капитана Джона Грейса Симкоу (Самюэль Рукен), служащего под его началом недавно произведённого в следующий чин офицера королевской армии. Абсолютно преданный своему мундиру, Симкоу нетерпим ко всем, настроенным против британцев, и Хьюлетт использует это в своих интересах. "Как чиновник и майор британской армии Хьюлетт чаще всего должен достаточно жёстко и сурово реагировать на неповиновение и прочие дисциплинарные нарушения, - говорит Горман, - И в таких случаях он обращается к кому-то вроде капитана Симкоу. Майор зависим от этих отношений, потому что нуждается в Симкоу как в служебной собаке. Хьюлетт использует Симкоу, чтобы выяснить, что творится в городе, включая любые попытки заговора, потому что ощущает, что что-то не так. Таким образом, развивается специфическая созависимость, и Хьюлетт, совершенно не доверяя Симкоу и довольно сильно его не любя, вынужден пользоваться им для сбора информации и, честно говоря, для грязной работы. К концу сезона их отношения окончательно портятся, и Хьюлетту часто приходится ставить Симкоу на место, потому что он психопат. Я думаю, мой герой в курсе этого, но всё же Симкоу тот, на кого он вынужден полагаться". ........................................................................................................................................................................... Горман заметил ранее, что именно сценарий пилотной серии мгновенно привлёк его к этому проекту, но вслед за этим его не менее впечатлили и другие вещи - как-то высочайшее внимание к деталям и и высокое качество производства. Шли недели, камеры продолжали снимать, и ему всё сильнее хотелось помочь рассказать эту историю. "В следующих сериях интрига становится всё круче и мы уже видим довольно крупные куски действия вдалеке от Сетокета, - рассказывает актёр, - Проделана просто невероятная работа и объём повествования просто удивительный, но на самом деле я больше всего люблю те сцены, где мы сидим за обеденным столом в Сетокете, и все эти жуткие тайны между Ричардом и его сыном Эйбом (Джейми Белл), женой Эйба Мэри (Меган Улонер) и Анной (Хизер Линд). Это очень напряжённая ситуация, с многослойной интригой и семьёй против семьи и друг против друга". "Так что там всё как в скороварке - только и ждёт, чтобы рвануть, и со временем всё становится интереснее и интереснее. Сценарий "Поворота" довольно сложный, есть несколько просто невероятных историй, вплетённых в общий сюжет. К примеру, вопрос с рабами - это то, что можно было бы просто замять или вообще не показывать, но мы с ней довольно активно работаем. Опять же, там не ясно, кто кому предан и кто на чьей стороне. Вы в буквальном смысле ни о ком не знаете наверняка - ведь враждовали семьи и друзья становились врагами просто по щелчку пальцев. Это было напряжённое и страшное время, и я получал огромное удовольствие от съёмок истории о нём. ...................................................................................................................................................... В отличие от многих других коллег по профессии, Горман не мечтал в детстве стать актёром. "Я совсем не думал о том, чтобы играть примерно до двадцати лет, - вспоминает он, - в то время я служил в роскошном отеле и знал, что надо бы вернуться в колледж, чтобы набраться дополнительных навыков для работы в гостиничном бизнесе. Мои мама и папа переехали из Лондона в район Стратфорд-на-Эйвоне, туда, где я учился в колледже. Кто-то показал меня в Королевской Шекспировской Компании (одна из основных театральных компаний Британии), и с этого момента я попался. Причём это было то, о чём я никогда даже не думал. Никто в моей семье никогда не делал ничего подобного, так что для меня самого это был не меньший сюрприз, чем для других, - посмеиваясь говорит Горман, - и то, что я продолжаю работать - это замечательно. Я считаю. что мне очень повезло и стараюсь наслаждаться каждым днём и каждой ролью". Дебют Гормана состоялся в 1998 году, когда его пригласили для участия в четырёх эпизодах культового британского сериала. "Я играл что-то типа странного лидера секты (Бен Эндрюс) в "Улице Коронации" - старейшей британской мыльной опере, и я был ужасен, - говорит он, - Я совсем ничего не знал о камере, где стоять, как говорить и всё такое. Это была для меня совершенно новая наука. К счастью меня не уволили, и люди там были очень добры ко мне и снисходительны к моей неопытности. Оглядываясь назад, понимаю, что учился прямо на рабочем месте, и это получалось не всегда идеально, но это было отличное шоу и отличный способ начать свою карьеру". ...................................................................................................................................................................................... Среди других работ Гормана в телевизионных фильмах и сериалах были роли в "Несчастном случае", "Расследует инспектор Линли", "Дензил и Пескоу", "Ист-Эндерс", "Мисс Марпл Агаты Кристи", "Копатели", "Чуть свет - в Кендлфорд", Час". "Игра престолов", "Возмездие" и "Всегда солнечно в Филадельфии". На большом экране он появился в таких фильмах как "Любви не достаточно", "Слоёный пирог", "Тихоокеанский рубеж", "Прогулки с врагом" и в должных вскоре выйти "Александр и ужасный, кошмарный, бессмысленный, очень плохой день". Не новичок он и в жанре костюмной, исторической драмы - актёр сыграл мистера Гаппи в ТВ-версии "Холодного дома" Чарльза Диккенса (2005 г), в то время как поклонники научной фантастики помнят его как Оуэна Харпера их "Торчвуда". "Холодный дом был ролью мечты, - говорит Горман, - Мой папа выкинул наш телек, когда мне было восем лет, и он воспитал нас на классике и читал нам Диккенса, поэтому когда случился "Холодный дом", он пришёлся точно по размеру. Это было как что-то очень естественное для меня, и я влюбился в эту роль. С таким лицом, как у меня приходится работать с тем, что есть, - шутит актёр, - поэтому костюмная, историческая драма мне очень близка, так что для меня было огромной честью попасть в "Холодный дом". Он помог мне открыть ряд дверей - в том числе и в "Торчвуд". ................................................................................................................................................... "Так как я фанат научной фантастики и много знаю о "Докторе Кто", это был шанс от которого я не мог отказаться. Это было странное время, потому что Торчвуд был типа засунут в дебри Уэлса (где собственно снимался сериал), и мы могли выстраивать сюжетные линии и всё обсуждать так, как не получалось прежде ни в одном научно-фантастическом сериале. Я абсолютно уверен, что сейчас его не восстановят, но некоторые серии были просто умопомрачительные, и там было потрясающее ощущение свободы. У нас были великолепные сценаристы, и реально - это было безумно смешно. Мы смеялись всю дорогу с утра до вечера, особенно с Джоном Барроуменом (капитан Джек Харкнесс) - возглавляющим команду. Он просто молния в бутылке и потрясающий парень, с которым здорово работать. Что касается моего Героя Оуэна, то я всегда считал его порядочным засранцем. Он из тех образов, которые вас бесят, но, опять же, персонажи, которых я люблю играть не обязательно люди, которые вам нравятся. Делать их милыми - не моя работа. Моё дело сыграть их правдиво. Мы - люди - не чёрно-белые. Мы сложные, неприятные, таящие в себе всякое. Всё это было в Оуэне, и я думаю, он получил достойные проводы. Я не уверен, что Оуэн-зомби смог бы ещё долго работать в составе Торчвуда, но я любил сниматься в этом сериале и скучаю по нему до сих пор. В Уэльсе родился мой сын, нам нравилось там жить, так что это была отличная работа". ............................................................................................................................................................................ На момент этого интервью (середина апреля), актёр готовился к началу съёмок в новом проекте. "На самом деле я завтра снова лечу работать с Гильермо дель Торо (продюссером, режиссёром, сценаристом), - говорит он, - Я снимался у него в Тихоокеанском Рубеже, а сейчас он делает готический фильм ужасов под названием "Багровый Пик" с Джессикой Честейн и Томом Хиддлстоном. Гильермо - такой провидец и гений, не говоря уж о том, что он занятный и хороший парень, так что для меня было большой частью и привилегией получить предложение ещё у него поработать". ............................................................................................................................................................................ Как бы долго актёр не находился в этом бизнесе, никто не может гарантировать ему новых ролей. Горман это отлично знает, и старается ничего не принимать как само собой разумеющееся. "Как я уже говорил раньше: я стараюсь быть благодарным, потому что множество актёров сидят без работы, - говорит он, - Я чувствую, что это честь - быть на съёмочной площадке и делать работу. за которую многие отдали бы правую руку. Я понимаю, что это не спуск в забой или ещё что-то вроде этого, но очень здорово иметь возможность делать именно то, что любишь. Меня не слишком заботит величина роли, я просто хочу работать с интересными и творческими людьми. Я в этом смысле очень удачлив, и вот теперь "Поворот" - это опять то, что я так люблю делать - основанная на исторических событиях костюмированная драма с потрясающим сюжетом - так что я совершенно в своей стихии".
Название: Встреча Автор: Kaiju in da house Форма: арт Пейринг/Персонажи: Германн Готтлиб|Оуэн Харпер, Ньютон Гайзлер, Джек Харкнесс Категория: джен Жанр: комикс Рейтинг: G
Я буду полностью перерисовывать Оуэна (того, что справа сверху, ибо он совершенно не похож) и исправлять мелкие косяки. Поэтому, пользуясь случаем, я слёзно прошу совета у товарищей художников: что исправить, что убрать и как сделать лучше? Из меня артер, как из Германна балерина, поэтому надежда на вас. P.S. Уже после того, как я закрыл ФШ, я понял, что аббревиатура от "capitan" - "CAPT", а не "CPT", как написал я. Это тоже исправлю.
Под горячую руку перевела ещё интервьюшечку - на самом деле - крошечный кусочек ответов Бёрна на вопросы на Драгонконе, официально выложенный буковками в сети. Сделать целиком я не в силах - даже не потому, что огромное, а потому что с голоса я его не беру от слова совсем - и оттого, что быстро треплется, жуёт жвачку и лондонский акцент и оттого, что как аспид при звуках флейты теряю волю когда он треплется голосом, я просто тащусь и нифига не хочу работать. Но надеюсь, что и кусочек может пригодиться. Довольно длинное вступление, рассказывающее про Драгонкон, я пока переводить не стала, вставлю сюда позже
Название: фрагмент общения Бёрна Гормана с фанами на Драгонконе перевод: _ksa Оригинал: ссылка.
Бёрн Горман: Итак, у меня есть работа в кое-каком новом сериале. Я не знаю, позволяет ли мой контракт что-то разглашать, но в субботу я схожу с самолёта в Ирландии, и его название начинается со слова "Игры" и заканчивается "престолов" и это четвёртый сезон. Так что да - полно грязи и свиного дерьма.... я имею в виду, я большой фанат "Игры престолов". Я отчаянно хотел там сниматься. Я был в третьем сезоне - две секунды примерно, но с нетерпением жду возможности, если получится, туда вернуться. читать дальшеSF: Чарли Дей раньше сказал, что его персонаж из "Pacific Rim" в сиквеле, возможно, станет злодеем. Вы говорили с Гильермо дель Торо о том, что дальше будет делать ваш герой? Бёрн: Я правда не знаю. Я знаю, что Гильермо-гений, и этот мир у него полностью разработан. Я не удивлюсь, если он уже написал продолжение, и я знаю, что если он действительно будет снимать сиквел, то я буду участвовать, или надеюсь, что буду. Больше мне вам рассказать особо нечего. SF:А как вам работалось с Чарли Деем? Бёрн: Чарли потрясающий. Работать с ним одно удовольствие. И возможно потому, что он делает "В Филадельфии всегда солнечно", он с готовностью пробует новые вещи. Он очень гибкий. Нам так понравилось работать вместе, что он затащил меня в следующий сезон "Солнечно...", так что Ньют и Готлиб как бы снова вместе, но только в "Всегда солнечно". SF:Что вы можете рассказать о работе с Кристофером Ноланом? Бёрн: Что это было такое везение, что не верится (в оригинале "ущипните-меня момент", в смысле "не верю, ущипните меня" ). Он просто гений. Он ходил по съёмочной площадке - очень невозмутимый, очень спокойный. Ты встраивался в дело, а он давал тебе пару указаний, но он позволял тебе работать самому. Ну и масштаб "Тёмного рыцаря! Это была самая крупная штука, в которой я снимался. Просто огромная. Каждый день я приходил на работу и просто смотрел и впитывал это. Очевидно, мне повезло быть приглашённым, потому что я сам такой фанат. SF: А было ли какое-то давление со стороны правообладателей? (в оригинале "the franchise", так что я не уверена - возможно спонсоров). Бёрн: Так как всё было сфокусировано строго на съёмках и Крис со всем разобрался, особого давления не было, всё было очень спокойно. Эта была работа мечты для актёра. SF: К сожалению, после пары сезонов Торчвуда мы потеряли Оуэна Харпера. Есть ли какие-то сюжетные линии, о которых вы жалеете, что они не получили более серьёзной разработки? Бёрн: Я думаю, что Оуэн получил неплохой путь для настолько, будем честны, несносного характера. Я считаю, что он был проработан очень подробно. Я бы конечно хотел, чтобы в первом сезоне он пореже был такой задницей, но этот цинизм был нужен, чтобы подрасти ко второму сезону. Мы, люди, такие сложные. А для меня основное при выборе ролей - не играть кого-то, кто с самого начала симпатяга или совершенно отвратителен. Меня интересуют всякое серое дерьмо (в оригинале "grey stuff" - серый... э... стафф - очень многозначная вещь). Сколько-то дней мы несносные, иногда мы милые. Это то, что делает характер сложным и мне интересно это, а не кто-то, кто с ходу очаровашка, каким Оуэн, конечно, не был. Это не моя работа. Моя работа - играть то, что создал сценарист и делать это максимально убедительно. Я жалею, что у меня и Наоко Мори, которая сыграла Тош, не случилось даже одного свидания, чтобы посмотреть - что бы из этого вышло, но у меня была хорошая жизнь. SF: Я только что пришёл с площадки Торчвуда, так там ваши звёздные коллеги Ив Майлз и Гаррет Девид-Ллойд устроили полный беспредел. Бёрн: Они - это шрам навсегда. Постараюсь сегодня от них побегать. SF:Ладно. Ив рассказала кое-что интересное про Джона Барроумена. Бёрн: Я бы тоже кое-что мог вам рассказать... SF:Можете? Бёрн: О, господи, да! Только я не знаю, пригодна хоть одна из них для широкого вещания. Ну даже не стоит упоминать, что там будут участвовать пончики и кое-что крепкое и длинное и, пожалуй, человек... да... да... Да, он отличный парень!
В целом, общение с Бёрном получилось вполне спокойным и приятным. Кроме обсуждения ролей, принёсших ему известность, он упомянул о своём огромном желании больше работать в озвучке и анимации и когда-нибудь сыграть шекспировского Ричарда III. Если вы хотите от Бёрна Гормана большего - посмотрите основные моменты этого видео, где актёр рассказывает о причастности Торчвуда к юбилею Доктора кто, о том, что сначала Янто Джонс умирал раньше Оуэна, о том, как поступает хороший Доктор, о его фигурке из "Pacific Rim", обо "всём этом свином дерьме" на съёмочной площадке "Игр престолов" и о "Звёздныых войнах" Дж.Дж. Амброса.
Примечание от Ксы (вероятно, тоже "не для вещания" ) - это только у меня ощущение, что в не рассказанной истории "не для вещания" наш бессмертный "коктейль малиновый песец" капитан Джек как-то совместил пончики и член? Чёрт, если это были таки пончики с дыркой, я бы даже предположила как именно. С него станется. Измеряем удава в попугаях.
Не знаю, пригодится ли, но я тут перевела старенькое интервью с Бёрном - ещё времён Торчвуда (если быть точной - август 2008).
Название: Что у тебя в голове, Бёрн Горман? Переводчик: _ksa Автор: Сара Герман Оригинал: ссылка. От битбоксинга до смены памперсов младенцам и автомобильных гонок - человек, бывший доктором Оуэном Хапрером может всё это, вот только не может видеть сны.
Какое полное имя в вашем свидетельстве о рождении? Бёрн Хью Винчестер Горман! Это фамильное имя, и у меня было довольно живописное воспитание. Что тут скажешь - мой папа хиппи!
читать дальшеКакое у вас прозвище? Когда я занимался музыкой, у меня было прозвище БББёрн. Думаю, это получилось из "Бёрн малыш Бёрн", или из Битбокс Бёрн, потому что я много занимался битбоксингом. Сейчас так уже не получается, потому что слишком сосредоточился на актёрской работе, но я по-прежнему большой меломан. Я сейчас довольно глупо выгляжу на Битбокс-фестивалях - там все восемнадцатилетние и до смешного крутые, так что теперь я просто стою на заднем плане и мотаю головой.
Какове ваше самое раннее воспоминание? Игра с рыбой в ведре! У меня есть три старшие сестры, так что подходящих игрушек для маленького мальчика обычно не хватало. Я думаю, что однажды так достал этим маму, что она выдала мне рыбу в ведре. Это была скумбрия, которую она купила на ужин. Я это никогда не забуду.
Когда вы впервые поцеловались? Я начал довольно рано! Мне было, наверное, лет пять и это случилось в школе, с потрясающей девицей по имени Стефани. Мы тискались, спрятавшись за огромным справочником. Я это прекрасно помню!
Что вам в последний раз снилось? Понятия не имею! Я сплю как убитый, и очень редко вижу сны. Очевидно, они должны быть, но я никогда не могу вспомнить, что именно мне снилось. Я думаю, что мой мозг за день использует все соки.
Вы верите в сверхъестественное? Абсолютно! Я действительно думаю, что места могут быть прокляты. При переезде на новое место, я как хороший католический мальчик буду повсюду брызгать святой водой и я, конечно, верю в изгнание бесов и тому подобное. Я, вероятно, сам себе врежу этой верой, потому что я ужасный трус. На днях смотрел "Я - легенда" - так мне пришлось смотреть, прикрываясь рукой.
Есть ли жизнь на других планетах? Не представляю, чтобы не было. Они уже нашли в космосе бактерии и микроорганизмы, и я уверен, что в один прекрасный день в этой бесконечной Вселенной мы наткнёмся на планету, на которой уже есть филиал Макдональдса. Истина где-то рядом! Это напоминает мне, что я просто дождаться не могу новой серии X-Files, поработав с Джиллиан Андерсон на съёмках "Холодного дома". Во всяком случае, я надеюсь, что если инопланетяне существуют, то они будут выглядеть как Джон Барроумен!
Если бы у вас были сверхспособности, то какие? Я думаю, что это была бы способность летать. Я только что застрял на 40 минут в метро, так что летать было бы здорово. Я бы каждый день путешествовал по новым местам - один день на Маврикии, потом - центр Нью-Йорка, потом, может быть, день за городом.
Что делает вас счастливым? Мой ребенок, и возможность быть с семьей. Клише не врут! Моему сыну Максу только что исполнилось два года, и он буквально в одночастье превратился во вполне управляемого юношу. Кошмарные двухлетки - это не миф, но он по-прежнему такой смешной и с ним радостно быть рядом.
Чего вы боитесь? Превратиться в своего папу! Он крутой чувак, но не без некоторых собственных задвигов. Когда у меня скверное похмелье, и я смотрюсь в зеркало, то вижу себя через 10, 20, 30 лет. Возраст нас всех разрушает!
Взято из 8-го выпуска официальных журнала Торчвуд. Интервьюировала Сара Герман
От Ксы - там реально так много восклицательных знаков. Он говорить ровно и спокойно похоже просто не способен, если не в роли. В паре мест я сомневаюсь - здесь, к примеру - "Думаю, это получилось из "Бёрн малыш Бёрн", или из Битбокс Бёрн, потому что я много занимался битбоксингом" - возможно тут "Burn Baby Burn" обыгрывается и значение имени.